Двадцать пять лет назад Чергес Таймасханов решил, что будет производить горный мед. На сегодняшний день у фермера есть собственная пасека из 300 пчелосемей, постоянные покупатели по всей России. О нюансах пчеловодства, его сложностях и специфике Чергес Таймасханов рассказывает порталу «АгроВести».
О полифлерном меде и регистрации бренда
ЧергесТагиргаджиевич, у горного пчеловодства, наверняка, есть своя специфика?
Разумеется. В южных частях России преобладает рапс и греча, донник и акация — ими засевают равнины. В итоге пчеловоды получают полифлерный мед – мед, изготовленный из многих растений-медоносов, так называемый медовый букет.
В Дагестане цветочных полей особенно много в горных районах. Однако там суровые климатические условия, выдержать их могут только «избранные» — это пчелы Карника и Серая Горная Кавказская. Мед, соответственно, у нас в республике тоже преобладает полифлерный – это мед из 10-ти и более видов медоносов.
Пчеловодством я начал заниматься более 25 лет назад, с того момента «перепробовал» много пород пчел. Работал с карпатками, со среднерусскими, бакфаст. Но со временем сам убедился, что для работы в горах выносливее, чем Карника и Серая Кавказская, мне просто не найти. Эти породы могут собирать мед на высоте от 1 500 метров и выше — до 2400 метров. Кроме того, изменчивая, пасмурная или холодная погода не влияют на «настроение» пчел, они все равно вылетают из улья.
Мои пасеки находятся в Гумбетовском и Новолакском районах Дагестана, в горно-лесистой местности, на высоте 2 410 метров. Медоносные деревья и кустарники здесь мелкие, особенно чабрец. Собирать нектар с таких растений могут, опять же, только редкие породы пчел.
Сам я собираю мед после кочевки пчел в горы. Недаром он так и называется – «Горный мед. Эликсир здоровья».
Вы зарегистрировали этот бренд?
Мой мед в Дагестане и за его пределами известен именно под этим названием. Его секрет в разнообразии трав — в Новолакском районе растет более 30 редких медоносов, благодаря которым «жидкий янтарь» приобретает непередаваемые цвет, вкус и аромат.
В 2014 году наше хозяйство участвовало в Республиканском форуме промышленников и предпринимателей, который посетил Глава Дагестана Рамазан Абдулатипов. Он лично попробовал наш мед, оценил его по достоинству и дал поручение отраслевым ведомствам использовать его как бренд Дагестана.
Особенно главе республики и представителям других регионов понравились медовые бочонки, в которые мы разливаем «жидкий янтарь» — они авторские. Сам придумал концепцию, разработал эскизы.
В 2015 году собрал все документы для того, чтобы «Горный мед. Эликсир здоровья» стал официальным брендом. Но возникли сложности. Контролирующие органы настаивали на том, что на бочонках нужно ставить срок годности — это в рамках законодательства. Но ведь у настоящего, качественного меда срока годности в принципе не бывает. В итоге «Горный мед. Эликсир здоровья» остался брендом Дагестана в народе, но не на бумагах. Бюрократические препоны мешают работать, с этим ничего не поделать.
Впрочем, нам и без того есть, чем гордиться: грамоты, награды, призовые места на всевозможных выставках и даже золотой орден за высокие достижения в области пчеловодства.
Гибель пчел, эко-мед и поддержка властей
Какие опасности для пчеловодов Дагестана стоят на первом месте?
Думаю, как и у всех. На первом месте – погода. Если она баловала, то в сезон я могу получить 500-600 кг меда. Если погода плохая – цифры эти «скатываются» вниз. Например, в прошлом году откачал всего 350 кг меда — и такое бывает.
У пчеловодов есть своя «чума» — это пестициды, которыми колхозы, совхозы и прочие сельскохозяйственные предприятия опрыскивают свои растения. Во времена СССР подобные мероприятия регулировались на государственном уровне. Определялся день, пчеловодов заранее ставили в известность о том, что в такой-то период будет обработка пестицидами — не выпускайте пчел! Кроме того, и химикаты использовались щадящие, то есть они убивали вредных насекомых, а медоносных пчел оставляли в живых.
Как сейчас? Каждое хозяйство живет по своему уставу. В итоге пчелы вылетают из улья в 4-5 утра, и как раз попадают под обработку. И умирают, в очень больших количествах.
Какой же выход есть из этой ситуации?
Основная отрасль в сельском хозяйстве — пчеловодство. Нет пчел, нет ничего. Это должен знать каждый.
Очевидно, что вопрос нужно решать на уровне Министерства сельского хозяйства. Пока не будет закона о том, как, чем и когда можно опрыскивать растения в хозяйствах, каждый будет делать то, что выгоднее и удобнее ему. И не важно, какой вред это наносит остальным. Будет закон и соответствующее наказание — ситуация сразу измениться, я уверен.
У пчеловодов уже появился шанс на выживание. Опасные химикаты, которыми обрабатывали поля, последние десятилетия закупали только за рубежом. Сейчас они недоступны для российских аграриев, попали под зарубежные санкции. Возможно, это подтолкнет к тому, что в нашей стране вспомнят о советских разработках, либо создадут новые пестициды, которые не убивают все живое.
Если все поля обрабатываются пестицидами, а пчелы с этих полей несут нектар…Получается, что и в мед попадают какие-то химикаты?
Не исключено. В частности, потому именно горный мед считается самым экологичным. В горах растут только дикоросы, которые никто не обрабатывает химией.
Ответственные пчеловоды после каждой выкачки отправляю свой мед на биохимический анализ. Мы в обязательном порядке отправляем свой продукт в ветеринарную лабораторию — специалисты уже определяют точный ботанический состав меда, концентрацию водородных ионов, активность диастазы.
Около 6 лет назад начал производить «пчелиные лекарства» — маточное молоко, прополис, настойки прополиса, настойки восковой моли, пергу, трутневое молочко, — ценнейший и уникальный биологически активный продукт пчеловодства, представляющий собой выжимку трутневого расплода. Кроме того, научился производить восковую моль – это экстракт личинки огневки, которая поедает воск и мед, накапливая полезные вещества из них. Все «субпродукты» пчеловодства тоже проходят лабораторный анализ. Только так я могу быть уверен в качестве того, что делаю.
